Завтра в 10 часов утра митрополит Вологодский и Кирилловский Игнатий торжественно встретит икону в храме Покрова на Торгу г.Вологды и совершит перед ней молебен с водоосвящением.
В Лужецкий Ферапонтов монастырь Можайска для сопровождения иконы в Вологду прибыл проректор по воспитательной работе Вологодской духовной семинарии иерей Тимофей Левчук.
По окончании Божественной литургии из алтаря на центр храма была вынесена ростовая икона преподобного Ферапонта, чудотворца - небесного покровителя Можайска, Кириллова и Ферапонтова.
Настоятель Лужецкого Ферапонтова монастыря игумен Авель (Пивоваров) прочитал молитву почитаемому святому.
Икона была с благоговением изнесена из храма и установлена в машине.
Иерей Тимофей Левчук перед дальней дорогой помолился у раки с мощами преподобного Ферапонта, установленной с левой стороны солеи.
Помощь Вологодской епархии в организации доставки святыни оказало Правительство Вологодской области.
Преподобный Ферапонт - ученик Сергия Радонежского - является основателем трех известных в России монастырей:
- вместе с преподобным Кириллом Белозерским в 1397 году он основал Кирилло-Белозерский Успенский монастырь;
- Ферапонтов Богородице-Рождественский монастырь – в 1398 году;
- Лужецкий Богородицерождественский Ферапонтов монастырь по просьбе князя Андрея Можайского – в 1408 году.
Преподобный Ферапонт - первый архимандрит Лужецкого монастыря, - прожив девяносто пять лет, скончался в 1426 году и был похоронен на территории монастыря.
В 1547 году причислен к лику святых Русской Православной Церкви.
С 6 по 28 сентября 2016 года икона преподобного Ферапонта, почитаемого как чудотворца, для молитвенного поклонения верующих будет находиться в храме Покрова на Торгу г. Вологды.
11, 18, 21, 25, 26 и 27 сентября на время архиерейских богослужений святыня будет переноситься в Софийский Успенский кафедральный собор Вологды.
28 сентября 2016 года святыня будет доставлена в Кирилло-Белозерский Успенский монастырь, а затем в Ферапонтов Богородице-Рождественский монастырь, где будет пребывать до 3 октября 2016 года.
МОЖАЙСКИЙ ЛУЖЕЦКИЙ
РОЖДЕСТВА БОГОРОДИЦЫ ФЕРАПОНТОВ МУЖСКОЙ МОНАСТЫРЬ
Шесть веков с высокого правого берега реки Москвы на окраине Можайска, из местности, что издревле называлась Лужками, возносится ко Господу монашеская молитва. Шесть веков стоит здесь Лужецкая обитель – одна из жемчужин того духовного ожерелья, которое Промыслом Божиим рассыпано по Русской земле учениками и учениками учеников преподобного Сергия Радонежского и поныне сияет очагами святости, твердынями веры и благочестия.
Кто стоял у истоков монастыря? Что повидали его стены? Каков его нынешний день?
Основание монашеской обители в столице Можайского удельного княжества положено было в 1408 году молитвами и трудами преподобного Ферапонта, собеседника преподобного Сергия Радонежского и попечением удельного Можайского князя Андрея Дмитриевича. Житийная литература и летописные своды довольно подробно описывают события шестивековой давности.
Преподобный Ферапонт родился около 1337 года в Волоке Ламском от благочестивых родителей, бояр Поскочиных, и в крещении получил имя Феодор. Стремясь избежать суеты мира сего, он уже в зрелом возрасте пришел в московский Симонов монастырь. Настоятель монастыря святой Феодор, племянник преподобного Сергия Радонежского, в будущем архиепископ Ростовский († 1394; память – 28 ноября / 11 декабря), благословил постричь его с именем Ферапонт без прохождения предварительного искуса. Произошло это около 1385 года. Преподобному Ферапонту по делам монастырским приходилось бывать на Белом озере. Край Белозерский очень полюбился ему. Как повествует житие святого, «местность эта была очень пустынной и много там было лесов, непроходимых болот, множество вод, озер и рек», – а все это способствовало уединению и безмолвию, которых жаждала его душа. Это стремление инока Ферапонта к пустынножительству не сокрылось от Сердцеведца Господа. Вскоре преподобный удалился из Симонова вместе с другом своим, преподобным Кириллом Белозерским († 1427; память – 9/22 июня). После долгих странствий по Белозерским пределам подвижники нашли место, указанное в чудесном видении преподобному Кириллу Пресвятой Богородицей. Здесь они водрузили крест и, воспевши хвалу Богоматери, вырыли себе землянку для жилья. Это было в 1397 году, который и считается годом основания Кирилло-Белозерского монастыря в честь Успения Пресвятой Богородицы.
Через год преподобный Ферапонт, удалившись на пятнадцать верст от Кирилловой обители, поселился совсем уединенно на красивейшем месте – среди озер Паского и Бородавского, «между которыми полет стрелы или чуть больше». Но недолго пришлось безмолвствовать смиренному отшельнику: собралась братия и в дебрях белозерских лесов появилась еще одна монашеская обитель, которую преподобный Ферапонт посвятил Рождеству Богоматери. Десять лет провел он в посте и молитве в суровом северном краю и так преуспел в монашеском делании, что слава о старце-подвижнике дошла до владетельного князя Белозерской земли – Андрея Дмитриевича Можайского.
Сын святых родителей, благоверного великого князя Димитрия Донского († 1389; память – 19 мая / 1 июня) и великой княгини Евдокии Московской, в монашестве - Евфросинии († 1407; память – 17/30 мая), князь Андрей после смерти отца семилетним отроком получил в удел Можайск и Белоозеро. Окрепнув годами и поселившись в своем стольном городе, благочестивый князь задумал устроить своим иждивением вблизи Можайска особую монашескую обитель. «И искал он, – рассказывается в житии преподобного Ферапонта, – где бы найти ему мужа, совершенного разумом, для осуществления этого дела, и не находил он вокруг себя подходящего для такого предприятия человека. И вот пришел ему на ум блаженный Ферапонт, создавший обитель на Белом озере в его отчине, и понял он, что лучшего человека для начинания такого дела нет». Как ни хотелось преподобному окончить свои дни среди белозерского безмолвия, а все же по уговорам братии ему пришлось подчиниться желанию владетельного князя. Со словами: «Воля Господня да будет!» – семидесятилетний старец отправился в путь. С Божией помощью добрался он до Можайска. Трогательна была встреча князя со святым. Двадцатишестилетний Андрей Дмитриевич издалека увидел приближающегося старца и вышел ему навстречу со словами: «Бог сосчитает все твои шаги и воздаст тебе за труды твои».
Князь с любовью умолял преподобного создать близ его города обитель для спасения иноков. Подвижник не решался возложить на свои рамена такое большое дело и смиренно просил отпустить его назад, к белозерской братии. Но князь был непреклонен в своем намерении: «Легче мне, отче, всего лишиться, нежели отпустить от себя твою святыню. Так велико мое желание, ради которого я тебя и позвал, ради Божией любви останься здесь с нами и возьмись исполнить желание моей души. Я ведь хочу твоими молитвами с Божией помощью воздвигнуть дом для спасающихся душ, дабы за их спасение и мне Господь Бог оставил грехи моей души и от вечной муки избавил вашими святыми молитвами». Святой вновь повиновался со словами: «Воля Господня да будет», и вскоре над заливными лугами на берегу реки Москвы нашел место, «весьма пригодное для строительства обители и красивое само по себе».
Рождеству Пресвятой Богородицы посвятил преподобный Ферапонт и этот монастырь. Да и князю Андрею первый двунадесятый праздник церковного новолетия был особенно дорог. Именно в празднование Рождества Пречистой Девы Марии 8 сентября (21 сентября по новому стилю) 1380 года его отец, великий князь Московский Димитрий Иоаннович, разгромил на Куликовом поле полчища хана Мамая, а мать, великая княгиня Евдокия, в память о той победе построила в Московском Кремле храм в честь Рождества Богородицы.
Князь Андрей Дмитриевич на благословленном преподобным Ферапонтом месте начал строительство каменного собора в честь Рождества Божией Матери. Дом Пресвятой Богородицы он украсил иконами и снабдил всем необходимым. Вокруг аввы Ферапонта, первоначальника новой обители, вскоре собрались братия. Князь же Андрей выхлопотал сан архимандрита для преподобного и, как сообщает житие святого, «имел постоянное попечение о нем, и хорошо почтил и упокоил его в старости, и ни в чем его не ослушался». Восемнадцать лет настоятельствовал преподобный Ферапонт в Можайске. На девяностом году жизни, в 1426 году от Рождества Христова, он отошел ко Господу. Оплакиваемый князем и его семейством святой старец с почестями был погребен в Лужецком монастыре, у северной стены соборного храма. Шестью годами позже, 2 июня (15 июня по новому стилю) 1432 года, скончался и князь Андрей Дмитриевич, завещав сыновьям своим «пещися о монастырях Белозерских и о Можайском Лужецком». Князь, как член Московского княжеского дома, был похоронен в Архангельском соборе Московского Кремля.
Во владение великих князей Московских Можайск отошел уже в середине XV века. В ризнице Лужецкого монастыря некогда хранились тарханные грамоты на жалованные монастырю вотчины и земельные угодья от великого князя Московского Василия Иоанновича, «царя и самодержца» Ивана IV Васильевича и государя Михаила Федоровича, датированные 1506, 1551 и 1623 годами.
Имя первого известного после преподобного Ферапонта архимандрита монастыря упоминается в монастырской летописи лишь в 1523 году. Это постриженник Боровского Пафнутьева монастыря Макарий, в будущем митрополит Московский и всея Руси († 1563; память – 30 декабря / 12 января). Хотя период его пребывания здесь невелик – всего три года, святитель Макарий никогда не оставлял своим вниманием Ферапонтову обитель в Можайске, делая вклады на большое каменное строительство. В первой половине XVI века простоявший сто лет первоначальный каменный собор Рождества Богородицы был разобран и на его месте выстроен новый, пятиглавый собор с галереей.
На церковных Соборах 1547–1549 годов, созванных трудами святителя Макария, были причислены к лику святых многие русские угодники Божии, прославленые от Бога чудесными знамениями. Среди святых, всей Российской Церковью чтимых, был прославлен также преподобный Ферапонт, Белозерский и Можайский чудотворец. В Ферапонтовом монастыре на Белом озере трудами иноков были написаны житие и служба преподобному, а в Лужецком монастыре над могилой святого соорудили храм.
В переписных книгах города Можайска, составленных в 1596–1598 годах после опустошивших окрестности моровых поветрий, впервые приводится подробное описание Лужецкого монастыря. В нем было три каменных храма: соборный Рождества Пресвятой Богородицы с приделом Макария Египетского, Введенский с приделом Феодора Стратилата и преподобного Иоанна Лествичника, в котором «гробница преподобного старца Ферапонта обложена оловом, позолочена, на верхней дске писан образ Ферапонта чудотворца». Деревянными были колокольня с боевыми часами, кельи настоятельские и десять братских, святые ворота со святыми иконами по обеим сторонам. Церковные предметы хранились в соборной церкви, ризница была богата дорогими облачениями и серебряными сосудами, а библиотека – множеством книг рукописных и частью печатных. «В казне же денег 478 рублей 28 копеек и немало посуды оловянной и медной; вне монастыря двор конюшенный, а в поле хлеба 280 сотенных копен ржи и 240 сотенных копен овса, и в слободке на всполье 27 дворов».
Будучи довольно крепким и основательным, монастырь встретил XVII век, начало которого мы называем Смутным временем. Внутренние нестроения и нашествия иноплеменных сотрясали наше Отечество. Для Можайска, а значит, и для главного его монастыря все началось в 1605 году, когда направлявшиеся к Москве скопища самозваного царевича Лжедмитрия и он сам со своей польской невестой Мариной Мнишек провели в городе первые дни Светлой седмицы, омрачив тем самым пасхальную радость горожан. Монастырское летописание сообщает, что «Можайск с окрестностями подвергался постоянным опустошениям от всяких бродяг-бунтовщиков и от поляков; не раз были они все и прогоняемы из сих мест и снова овладевали ими, а в 1610 году город Можайск у поляка Вильчека был куплен московскими боярами за сто рублей, но вскоре вновь оставлен во власти поляков до изгнания их в 1612–1613 годах из Москвы и из пределов Московских». Еще через пять лет артиллерия стоявшего под Можайском польского королевича Владислава практически уничтожила и город и посад. Тогда же мученическую кончину принял лужецкий архимандрит Митрофан. Обитель была опустошена, население в подмонастырских слободках побито, все церкви разрушены до такой степени, что даже спустя десятилетие после литовского разорения Богослужение можно было совершать только в Рождественском соборе. Но и в этой соборной церкви похищенные поляками оклады почти со всех образов иконостаса еще не были восстановлены. В монастырской ризнице вместо серебряной богослужебной утвари осталась лишь деревянная, а вместо ценных облачений – лишь холщовые ризы. Погибло и множество рукописных книг. Постепенно монастырь стал подниматься из руин. Много трудов к его восстановлению приложил архимандрит Моисей (Обухов), который «не щадил и своих средств, и был счастлив тем, что при его настоятельстве оказалось много усердствующих к святой Лужецкой обители». В монастырской Вкладной книге под 1644 годом содержалась запись о вкладе архимандрита Моисея «по своих родителех в вечный поминок; на оклад, что обложили образ Пречистыя Богородицы Одигитрие, в соборной церкви на левой стороне, да образ преподобнаго чудотворца Ферапонта». Архимандрит Моисей и еще 29 человек из братии монастыря скончались в моровое поветрие 1655 года.
Постепенно благодаря пожертвованиям различных лиц в Ферапонтов Лужецкий монастырь возвращалось благолепие. В его архитектурном ансамбле появился надвратный храм Преображения Господня; он упоминается впервые в 1627 году. Был выстроен каменный двухэтажный келейный корпус. И наконец, в 1692 году монастырь украсился шатровой четырехъярусной колокольней. Среди жертвователей на ее возведение числится и уроженец Можайской земли Святейший Патриарх Иоаким (Савелов; † 1690), пожаловавший Лужецкому монастырю «на колокольное каменное строение сто рублей». В нижнем ярусе колокольни, в так называемой колокольной палатке, впоследствии было погребено несколько представителей древнего рода Савеловых – благодетелей монастыря и сродников Патриарха, и в их числе родной брат Святейшего Павел Петрович Савелов, постриженный в Лужецком монастыре в монашество с именем Петр († 1709).
По царскому повелению в первом году XVIII века на военные надобности было сдано из Лужецкого монастыря пятьдесят пудов колокольной меди. Этот век также отразился в монастырской летописи бурей, сорвавшей крест с одной из глав соборного храма, «огненными пожогами», нескончаемыми «исправлениями ветхостей» и возобновлениями храмов. В 1723 году храм Иоанна Лествичника был освящен во имя основателя и первоначальника обители преподобного Ферапонта. Важным событием явилось и причисление в 1764 году Лужецкого монастыря ко второму классу епархиальных монастырей. В списке второклассных обителей Московской епархии он значился третьим после московских Спасо-Андроникова и Высоко-Петровского. Лужецкому настоятелю разрешено было носить мантию с малиновыми скрижалями, служить с набедренником и палицей, в шапке, на ковре и иметь посох с четырьмя сребропозлащенными яблоками. Число братии должно было составлять 17 человек с настоятелем, да для работ по монастырю разрешалось иметь 17 штатных служителей.
Путешествующий в 1804 году в Киев митрополит Московский и Коломенский Платон (Левшин; † 1812) останавливался в Лужецком монастыре и так описывал его: «Сей монастырь весь есть каменный; четыре в нем церкви и кельи и ограда каменныя, довольно устроены, и внутри церквей благолепие непостыдное; стоит на высоком и красивом месте на берегу Москвы-реки, откуда почти и весь город виден». В привычных монастырских трудах прошло первое десятилетие XIX века. В декабре 1811 года был «возобновлен живописью и устройством иконостас преподобного Ферапонта». Но вот грянула гроза двенадцатого года.
Конечно же, монастырю, расположенному у Смоленского тракта, по которому к Москве двигалась разноязыкая армия Наполеона Бонапарта, невозможно было оказаться не затронутым бедствиями военного времени. При приближении неприятеля к Можайску с 18 августа город и Лужецкий монастырь были объявлены в осадном положении. 20 августа из Лужецкого монастыря было внесено две тысячи рублей серебряной и медной монетой и ассигнациями на пользу раненых воинов русских, за что по приказанию главнокомандующего Михаила Илларионовича Голенищева-Кутузова братии была объявлена «совершенная признательность». Тогда же был выписан «Открытый лист» на свободный проезд братии по российским губерниям.
25 августа 1812 года, за день до генерального сражения Отечественной войны под Бородиным, лужецкие монахи с сокровищами ризницы отправились из Можайска в Ярославль, где и пробыли в Толгском монастыре по конец октября. В их родной обители тем временем располагался штаб вестфальского корпуса генерала Жюно. Неприятельских войск в монастыре находилось до четырех тысяч человек. Общеизвестно, как относился безбожный завоеватель к православным святыням: многие алтари были осквернены, святыни поруганы. Не стал исключением и Лужецкий монастырь. При отступлении французы даже хотели взорвать его, но штатный служитель монастыря, крестьянин из подмонастырской слободы Иван Матвеев, прибежавший сразу же после ухода неприятеля в соборную церковь и увидевший, что в соборе пожар, иконостас горит, а на окнах лежит в мешках порох, все эти мешки собрал и вынес вон.
Обитель преподобного Ферапонта и в этот раз не исчезла с лица земли, но братия, вернувшись 10 ноября из Ярославля, застали ее в плачевном состоянии. Только в ограде монастыря проломано было двести двадцать отверстий для пушек, а внутри… Здесь предоставим слово монастырскому казначею иеромонаху Иоасафу († 1827), под управлением которого Лужецкий монастырь находился в 1812 году: «…по прибытии моем… нашел: церковь Рождества Пресвятыя Богородицы всю сожженную, даже и щекотура вся со стен обвалилась; в алтаре, на горнем месте, по правую сторону стоял резной крест и остался цел, только окопчен, а по левую сторону образ Владимирския Богородицы сгорел; а монастырь весь завален мертвым скотом, который при побеге французами был расстрелян; теплая церковь ограбленная – Введение во храм Пресвятыя Богородицы, в которой рожь молотили, иконостас и святыя образа целы, только в образа множество набито железных гвоздей, в церкви же преподобного Ферапонта была столярня, полна стружек, надгробный преподобного Ферапонта образ снесен; рака, балдахин, иконостас и святые образа все целы, престол и жертвенник унесены, которую вычистили, освятили воду и окропили и начали служить часы, вечерню и утреню, чем народ весьма был обрадован».
Братии монастыря во главе с отцом Иоасафом в течение пяти лет удалось привести в порядок разоренный завоевателями монастырь. Уже 19 ноября 1812 года было получено разрешение на полное освящение трапезной Введенской церкви. Соборный храм вновь освятили в конце июня 1815 года. Храм Преображения Господня возобновили в 1817 году. Но эхо Отечественной войны 1812 года долго еще отзывалось в стенах Лужецкого монастыря. В 1820 году казначей Иоасаф освятил Спасскую церковь на Бородинском поле, устроенную вдовой бородинского героя Маргаритой Михайловной Тучковой. С 1827 года митрополитом Московским и Коломенским Филаретом (Дроздовым; † 1867, память – 19 ноября / 2 декабря) лужецким монахам было вменено в обязанность совершать в ней ежедневные Богослужения. До 1873 года, пока в Спасо-Бородинском монастыре распоряжением епархиального начальства не был учрежден свой причт, лужецкая братия неуклонно исполняли это послушание, молясь о воинах, за веру, царя и Отечество живот свой положивших.
В 1837 году в этом поминовении принимал участие приезжавший на Бородинское поле наследник престола цесаревич великий князь Александр Николаевич, будущий император Александр II. На обратном пути из Бородина его высочество изволил посетить Лужецкий монастырь, где, встреченный братией с колокольным звоном, выслушал в соборном храме ектению и многолетие, а затем, проследовав в церковь преподобного Ферапонта, приложился к раке святого.
Четыре вспышки холеры были засвидетельствованы в Можайске в 1830–1870 годах. Молитвами, в том числе и лужецкой братии, эта страшная болезнь отступала. В 1871 году при появлении первых холерных случаев из Колоцкого Успенского монастыря (в пятнадцати верстах от Можайска) была поднята и принесена в город и в Лужецкий монастырь чудотворная икона Колоцкой Божией Матери. Эпидемия прекратилась и уже не возобновлялась.
В том же году в храме преподобного Ферапонта был освящен придел в честь местной святыни – иконы, изображающей честную главу Иоанна Предтечи на блюде, чудом сохранившейся после разорения монастыря французами в 1812 году. Икона была глубоко изрублена топором, лик же Предтечи и Крестителя Господня остался нетронутым.
Также почитался в монастыре как чудотворный деревянный запрестольный крест с резным распятием, сохранившийся неповрежденным во время учиненного французами пожара в алтаре соборной церкви, в котором сгорели престол и жертвенник, а также запрестольная икона Богоматери. В 1858 году этот крест был обложен серебряным окладом и украшен четырьмя бронзовыми изображениями: вверху – Господа Саваофа, по правую сторону – Божией Матери, по левую – апостола Иоанна Богослова и внизу – преподобного Ферапонта. На обратной стороне креста были прикреплены две металлические дощечки с описанием чуда сохранения креста и с указанием, что крест этот был устроен лужецким архимандритом Антонием († 1692) в 1681 году.
Увы, эти святыни не сохранились до наших дней. О многочисленных сокровищах ризницы монастыря, а также о событиях многовековой монастырской истории и о людях, участвовавших в них, известно во многом благодаря лужецкому архимандриту Дионисию (Виноградову; † 1898). С 1874 по 1893 год он возглавлял лужецкую братию. Перечисление трудов архимандрита Дионисия заняло бы много времени, поэтому упомянем лишь о немногих. Изучив и систематизировав монастырские архивы, он восстановил многие лужецкие традиции. В обители преподобного Ферапонта стали собираться и переиздаваться древние жития ее первоначальника, реставрировались древние иконы преподобного, писались новые – настенные, аналойные, житийные. Иконы преподобного – и литографические, и на финифти, и на кипарисовых досках – стали доступны для простых богомольцев. Печатались молитва, служба и акафист Белозерскому и Можайскому чудотворцу. Начали записываться случаи чудесного заступничества преподобного по молитвам перед его святой гробницей. Было возобновлено двукратное в году празднование памяти преподобного Ферапонта – не только 27 мая, но и 27 декабря (по старому стилю), согласно древнейшим о том записям.
И второму основателю монастыря – Можайскому князю Андрею Дмитриевичу было воздано должное почитание. Ежегодно 2 июня (по старому стилю), в годовщину смерти князя, установили его поминовение. Имя благоверного князя Андрея как основателя монастыря стало поминаться на ектениях. 14 августа (по старому стилю) 1882 года совершили воспоминание 500-летия рождения князя, основавшего Лужецкую обитель. Тогда же в монастыре появилась написанная на цинковой доске точная копия с изображения Можайского князя Андрея Дмитриевича, находящегося над местом его захоронения в Архангельском соборе Московского Кремля, – в рост, в княжеской порфире, с нимбом вокруг головы.
При архимандрите Дионисии было установлено также ежегодное поминовение всей прежде почившей братии (15 января по старому стилю), поминовение благодетелей монастыря в определенные дни и месяцы, и ежедневное чтение вечного синодика. Поновлялись храмы, приводились в порядок территория монастыря и кладбище.
Благоустроительные работы продолжились при архимандрите Вениамине (Аверкиеве; † после 1919 года), который был назначен настоятелем Лужецкого монастыря в 1904 году. Близился 500-летний юбилей Ферапонтовой обители. Главное внимание архимандрит Вениамин уделил монастырским храмам. Были вызолочены центральная глава и пять крестов собора Рождества Пресвятой Богородицы, а также царские врата и ризы на семи местных иконах иконостаса. Собор расписали стенной живописью – библейскими картинами и орнаментами. В церкви преподобного Ферапонта над его гробницей устроили бронзовую раку с верхней серебряной доской; к раке была сделана решетка. Во Введенской церкви вновь перезолотили и выкрасили бледно-розовой краской иконостас. Храмы пополнили новой церковной утварью.
Юбилейные торжества в 1908 году в Лужецком монастыре продолжались три дня. Главное празднество состоялось 27 мая (по старому стилю). После двух дней пасмурной погоды небо прояснилось, и приток богомольцев в монастырь увеличился. Это были не только жители Можайска и окрестных сел и деревень, но и паломники из Москвы и других городов. Праздник получился грандиозный. В монастыре были отслужены две ранние литургии: в церкви преподобного Ферапонта в пять часов утра и во Введенской – в половине седьмого. После первой литургии к колодцу преподобного Ферапонта в деревне Исавицы направился крестный ход. В то же время из городских церквей Можайска после отслуженных в них ранних литургий к Никольскому собору направились крестные ходы. Там, соединившись в общегородской, крестный ход с храмовыми иконами Троицкой, Вознесенской, Иоакиманской, Ильинской церквей направился к Лужецкому монастырю. Известный всей России резной образ «Никола Можайский» возглавлял это высокоторжественное шествие. Монастырь встречал крестный ход благовестом к поздней литургии, которую с многочисленным собором духовенства и в сослужении епископов Дмитровского Трифона (Туркестанова; † 1934) и Серпуховского Анастасия (Грибановского; † 1965) совершил митрополит Московский и Коломенский Владимир (Богоявленский; † 1918, память – 25 января / 7 февраля). На богослужении присутствовали московский генерал-губернатор В. Ф. Джунковский, председатель Можайской уездной земской управы граф А. П. Уваров, уездный предводитель дворянства А. К. Варженевский, городской староста А. А. Петров и многие другие представители города и земства. Из Орла прибыла на торжество депутация 141-го пехотного Можайского полка. По окончании Божественной литургии духовенство и все прибывшие в монастырь торжественным крестным ходом обошли вокруг монастыря, а затем по монастырской традиции богомольцы получили угощение – хлеб и квас. Также были розданы книжки с житием преподобного Ферапонта и историей основанного им Лужецкого монастыря. В торжественный день празднования 500-летия обители по предписанию городских властей торговли в Можайске не производилось.
Прошло всего девять лет после юбилея Ферапонтовой обители. Грянул октябрьский переворот, и в умах многих можайских обывателей произошла чудовищная перемена. Монастырю, выдержавшему на протяжении пяти веков нашествия иноплеменных, глады и моры, пришлось столкнуться с самым страшным и продолжительным испытанием. На древнюю обитель ополчились не иноземцы, а люди, годами жившие вблизи ее старых стен и вдруг сделавшиеся рьяными борцами с «проклятым прошлым».
С 1918 года большую часть территории и монастырских помещений уже занимали красноармейцы (караульная рота). 3 января 1919 года был подписан договор между группой граждан города Можайска и окрестных сел, с одной стороны, и Можайским Советом рабочих и крестьянских депутатов – с другой о передаче в бесплатное бессрочное пользование находящихся в Лужецком монастыре храмов и богослужебного имущества на определенных условиях. Верующие обязались «не допускать: политических собраний враждебного советской власти направления произношения враждебных проповедей и речей». В обязанности верующим вменялось также «из своих средств производить оплату всех текущих расходов по содержанию монастыря, как-то: по ремонту, отоплению, страхованию, по оплате долгов, налогов, местных обложений». А между тем монашествующие постепенно вытеснялись из обители и в братских кельях устраивались коммунальные квартиры для семей красноармейцев. «Хозяевам новой жизни» не нравилось соседство с монастырем. Считалось, что существование общины допущено лишь потому, «чтобы не обидеть темное забитое религиозное чувство населения». В президиум Моссовета стали направляться жалобы на общину верующих и просьбы о ее закрытии: «Отправление религиозной общиной в церкви бывшего Лужецкого монастыря, находящейся в стенах расположения караульной роты, своих религиозных обрядов служения, сопровождающееся иногда крестным ходом и постоянным колокольным звоном, вызывает крайнее неудобство и дальнейшую недопустимость такого сожительства в одной и той же ограде враждебных по жизни и духу времени красноармейской части и религиозного культа, каковое совмещение, несомненно, отражается на культурно-просветительном воспитании красноармейской части».
Кроме того, начиная с 1925 года, монастырь стали посещать комиссии, с тем, чтобы решить судьбу его имущества. Перед Главнаукой было возбуждено ходатайство о передаче экспонатов ризницы Лужецкого монастыря музею местного края.
Между тем близился 1926 год и с ним 500-летие блаженной кончины основателя монастыря. Из записок можайского краеведа Николая Ивановича Власьева († 1938), впоследствии репрессированного, мы узнаём, как обитель готовилась к этой дате. «На монастырском соборе к дню 500-летия преподобного Ферапонта красят медянкою крыши, – писал он, – а в церкви Ферапонта монахини Спасо-Бородинского монастыря к тому же дню, 9 июня 1926 года, чистят образа и утварь». Одновременно с этим «памятники 16 и 17 веков кладбища, белокаменные, частично разбиты на куски Укомхозом 25.05.1926 года для мостовой города вместе с надгробием Савеловской усыпальницы под колокольнею и сложены в штабеля», констатировал Н. И. Власьев. Сокровища ризницы были увезены в областной краеведческий музей, кладбищенские надгробия использованы для мощения улиц.
Годом окончательного закрытия монастыря, или годом прекращения Богослужений в монастыре, пожалуй, следует считать 1929-й. Согласно протоколу Мособлисполкома и Моссовета рабоче-крестьянских и красноармейских депутатов от 11 ноября 1929 года «вследствие острой нужды у воинской части в помещении для столовой и клуба» решено «церковь бывшего Лужецкого монастыря закрыть и здание ее передать под устройство столовой и клуба воинской части». Монахи оставались в монастыре, пока это было возможно, а после изгнания селились в близлежащих деревнях.
То, что произошло в Можайске 9 июня 1931 года, в день памяти преподобного Ферапонта, иначе как апофеозом гонений на монашествующих не назовешь. В этот день было закончено следствие и составлено обвинительное заключение по делу бывшего наместника Лужецкого монастыря архимандрита Гурия (Мишанова), обвинявшегося в том, что он возглавил «антисоветскую группировку монашенок» в городе Можайске «и руководил антисоветской деятельностью… выразившейся в систематической антисоветской агитации и срыве политических и общественных мероприятий советской власти в деревне». Вместе с архимандритом Гурием по статье 58-10 УК РСФСР были осуждены 24 монахини Спасо-Бородинского и Верейского Сергиево-Дубровского монастырей, а также священник села Пушкино иерей Николай Страхов. Осужденные были приговорены к различным срокам заключения, некоторые – к высылке в Казахстан. Дальнейшая судьба священнослужителей и большинства монахинь неизвестна.
Архимандрит Гурий принял монашеский постриг в Ферапонтовой обители в 1912 году, был певчим, затем ризничим, а с 1928 года – наместником настоятеля монастыря. Он известен как автор последнего изданного до революции жития преподобного Ферапонта. На нем была прервана череда архимандритов Лужецкого монастыря, идущая от его первоначальника, преподобного Ферапонта.
В начале 30-х годов XX века в монастыре размещалась школа детского закрытого учреждения НКВД, или попросту колония для беспризорных. В 1935 году Можайским райисполкомом решено было передать «совершенно пустующий бывший Лужецкий монастырь под пионерский лагерь и детский сад» заводу № 1 им. «Авиахима». Однако Президиум Мособлсовета оставил монастырь «за органами НКВД». Кончилось все тем, что в храмах монастыря, и в церкви преподобного Ферапонта в том числе, разместилась фурнитурная фабрика; на месте некрополя расположились складские помещения, фабричные гаражи со смотровыми ямами.
Со временем здание церкви преподобного Ферапонта, где под спудом покоились его святые мощи, оказалось так обезображено, что в институте «Роспроектреставрация», обратившем в 60-х годах внимание на Лужецкий монастырь, посчитали невозможным восстановить храм в прежнем виде, и потому было решено разобрать его полуразвалившиеся стены. Рождественский собор, Введенскую и Преображенскую церкви, колокольню, ограду с башнями реставраторы ценой немалых усилий привели в порядок. Но без возрождения молитвенной жизни в монастыре процесс разрушения храмов лишь приостановился на некоторое время. Территория монастыря зарастала бурьяном, фундамент Ферапонтова храма, а с ним и место погребения преподобного оказались под слоем строительного мусора, перемешанного с землей, и под тем же бурьяном.
Но вот пришло время для возрождения древней обители. Лужецкий монастырь был передан Русской Православной Церкви в 1994 году. 23 октября 1994 года в помещении трапезной церкви Введения Богородицы во храм состоялось первое архиерейское богослужение, которое возглавлял митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий. Знаменательно, что в тот воскресный день читалось Евангелие о воскрешении сына наинской вдовы (Лк. 7, 11–16). Тогда казалось, что монастырь пробуждается к новой жизни в лоне матери-Церкви, как юноша, воскрешенный Господом и отданный матери его. Но, когда после пятивекового пребывания под спудом были обретены мощи основателя обители, преподобного Ферапонта, евангельская история о пробудившемся от смертного сна юноше приобрела другое звучание.
После возвращения монастыря на предполагаемом месте захоронения преподобного Ферапонта был утвержден крест, и вокруг него зацвел никем не сеянный розовый и белый клевер. Чудом казалось и то, что заросли репейника, заполонившие всю территорию монастыря, не могли заглушить этот душистый ковер. В 1997 году при открытии фундамента Ферапонтова храма обнаружили место, где прежде находилась гробница над могилой преподобного. 26 мая 1999 года по благословению митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия состоялось обретение мощей преподобного Ферапонта.
Перед началом работ у фундамента разрушенного храма архиепископом Можайским Григорием в сослужении собора духовенства был отслужен молебен, на котором все присутствовавшие испрашивали у Господа помощи в начинаемом деле и благословения неосужденно касаться грешными и недостойными руками честных мощей Его угодника.
Вскрытие грунта началось справа у фундамента солеи в юго-восточном углу разрушенного храма. Стали разбирать основание, на котором когда-то помещалась рака над гробницей святого. Первые три ряда кирпичей, скрепленные цементным раствором, относились к советскому периоду. Это была площадка для станка, установленного на месте гробницы, ведь церковь преподобного Ферапонта после закрытия монастыря была обращена в мастерскую. Дальше шла кирпичная кладка на известковом растворе, в которой использовались кирпичи XVIII века, уже бывшие в употреблении. На некоторых из них сохранились фрагменты фресок, некоторые имели фигурную форму, что объяснялось многочисленными перестройками храма. После того как был снят пятый ряд этой кладки, у комиссии появились сомнения, на том ли месте ведутся работы? Ряды кирпичей следовали один за другим. Обнажился одиннадцатый ряд. Сделанный по краю кладки шурф (небольшой раскоп) показал еще четыре ряда кирпичей в глубину. Ситуация требовала расширения всего раскопа, и через короткое время левее предполагаемого места захоронения и практически напротив царских врат на глубине около одного метра выявились контуры могильной ямы, заполненной серо-коричневой глиной. Чуть глубже были обнаружены контуры деревянной долбленой колоды антропоморфной формы, характерной для погребального обряда средневековой Руси XV–XVI веков. Произошло это около шести часов вечера. Небольшая погрешность в определении места погребения теперь объяснялась просто. Место расположения раки в храме соответствовало традиции, но надо помнить, что храм возводился над могилой преподобного и фундамент никак не мог быть заложен строителями вплотную к захоронению.
Обратимся к заключению Акта комиссии об обретении: «На основании исторических источников и монастырской традиции, указывающих на размещение могилы преподобного справа у солеи в храме преподобного Ферапонта, а также археологической информации, обретенные останки следует несомненно признать святыми мощами основателя Лужецкой обители – преподобного Ферапонта Можайского».
В официальный документ по понятным причинам не могло войти описание явлений и событий, сопровождавших обретение, которые христианской душе трудно объяснить случайным совпадением. Все время работ непрерывно читались канон с акафистом преподобному Ферапонту и Псалтирь. Обнаружение места захоронения произошло на шестой песни канона при чтении слов: «Устранил есть истление от тела твоего Господь Бог твой, Ему же ты пел еси со гласом хваления и исповедания». Наряду с этим нужно упомянуть о необыкновенно крупных каплях дождя, оросивших место работ, когда обнажилась вся колода, и разнесшемся при этом легком благоухании. Люди решили без передышки копать дальше, но ветер, поднявший клубы известковой пыли, и ливень, обрушившийся на монастырь, заставили всех уйти в Рождественский собор. Духовенством был вновь пропет акафист преподобному. С окончанием акафиста закончился и дождь… Работа на раскопе продолжилась, и совсем скоро святые мощи были обретены. Владыкой Григорием Можайским они были подняты и перенесены в соборный храм.
В то время богослужения совершались в единственном освященном монастырском храме – надвратной церкви Преображения Господня. Именно здесь и покоились после обретения святые мощи преподобного Ферапонта. «Радуйся, верный хранителю обители, в ней же почивает тело твое; радуйся избавляяй обитель сию от разрушения», – поется в акафисте преподобному Ферапонту. Лужецкая обитель, молитвами преподобного Ферапонта сохраненная от многих бед и напастей, от полного разрушения, получив зримое благословение своего основателя в обретении его святых мощей, начала возрождаться. Нашлись и средства, и благодетели. Монастырь постепенно стал подниматься из полуразрушенного состояния. В кратчайшие сроки была очищена от мусора и благоустроена территория обители.
9 июня 1999 года состоялось торжественное празднование памяти преподобного Ферапонта и обретения его святых мощей. Богослужение проводилось под открытым небом, возглавлял его митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий. В тот день монастырь был полон молящихся, несмотря на тридцатиградусную жару, от которой плавились свечи, так что их невозможно было поставить на подсвечник. Праздник запомнился радостью сродни пасхальной. И еще радостнее становилось от того, что преподобный Ферапонт теперь пребывал в своей обители и зримо, святыми мощами.
«Слава Богу, что еще одна святыня обретена. К мощам преподобного Ферапонта, основателя Можайского Лужецкого монастыря, почивающим ныне в обители, будут притекать люди Божии, прося молитвенного предстательства и укрепления на своем жизненном пути у подвижника земли Русской», – написал на представленном ему Акте обретения мощей Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II. 6 июля 1999 года Его Святейшество одним из первых совершил паломничество к новообретенной святыне.
Закончились торжества по случаю обретения святых мощей, и началась кропотливая работа по восстановлению соборного храма Рождества Пресвятой Богородицы. Пришлось заново реставрировать кровлю, покрывать купола, устанавливать кресты. Воссоздание галереи собора началось с устройства парадного крыльца. Собор был некогда расписан мастерами школы Дионисия, но сохранились и были отреставрированы лишь фрагменты росписи, позволяющие говорить о том, что одной из тем древней настенной живописи собора были сцены из Апокалипсиса. Современные мастера иконописи завершили работу над четырехъярусным иконостасом. Выпускниками Санкт-Петербургской академии художеств написана икона «Преподобный Ферапонт в житии» с шестнадцатью клеймами, на четырех из которых мы видим современников и сомолитвенников святого: святителя Феодора, архиепископа Ростовского, преподобных Сергия Радонежского, Кирилла и Мартиниана Белозерских. Уникальность иконы состоит в том, что на одном из ее житийных клейм впервые изображено событие новейшей церковной истории – обретение святых мощей преподобного Ферапонта. Храмовая икона «Рождество Пресвятой Богородицы», как и весь иконостас, написана заново и тоже имеет свою особенность – клейма со списками наиболее чтимых икон Божией Матери.
К 190-летию Отечественной войны 1812 года в местном ряду иконостаса появилась икона, какой прежде в Можайске не существовало – «Можайские святые». На ней изображены стоящими «на воздусех» над святыми храмами Можайской земли: покровитель города святитель Николай Мирликийский с мечом и градом в руках; святители Макарий, митрополит Московский, и новомученик Димитрий, архиепископ Можайский; новомученик протоиерей Константин; благоверные князья Феодор Смоленский и Димитрий Донской, начинавшие некогда княжить в Можайском уделе; преподобные Ферапонт Можайский и Рахиль Бородинская. Над святыми изображены два ангела, несущие явленную в 1413 году вблизи Можайска Колоцкую икону Божией Матери.
Здесь, в соборе Рождества Пресвятой Богородицы, в резной деревянной раке покоятся теперь мощи основателя монастыря преподобного Ферапонта Белозерского и Можайского чудотворца. Восстановление церкви его имени – дело будущего.
В настоящее время на очереди – реставрация колокольни. Ни один из старых монастырских колоколов не сохранился, но уже на средства благодетелей отлиты новые колокола, в том числе полутонный и тонный. В нижнем ярусе колокольни устроена часовня для поминовения усопших. Распятие из белого итальянского мрамора для нее подарил народный художник России скульптор Владимир Владимирович Глебов-Вадбольский в память о своем предке, князе Федоре Федоровиче Вадбольском, в иночестве Феодосии, который с 1702 по 1704 год был настоятелем Лужецкого монастыря. Но, как оказалось, и более давний предок дарителя также имеет отношение к монастырской истории. Княжеский род Вадбольских происходит от князей Белозерских, которые в XIV веке стали подчиняться Московскому князю. Интересно, что князь Юрий Васильевич Белозерский-Сугорский был тем самым наместником Можайского князя Андрея Дмитриевича, который и уговаривал преподобного Ферапонта оставить Белоозеро и прийти в Можайск.
Невидимой нитью связана и по сей день Можайская земля со столь любезным сердцу преподобного Ферапонта Белозерьем. В Лужецком монастыре на месте разоренного безбожниками некрополя водружен поминальный деревянный крест с надписью: «Блаженной памяти священноиноков, всей братии, строителей и благоукрасителей». Вырезан он за много верст от Можайска, – верст, что были пройдены преподобным Ферапонтом шесть столетий назад. Резали крест на Белом озере, в монастыре его друга и спостника преподобного Кирилла.
Радует то, что не только новыми святынями может гордиться Лужецкий монастырь – сюда чудесно возвращаются и некоторые древние его реликвии. В 1686 году патриарх Иоаким сделал богатый вклад в монастырскую ризницу – напрестольное Евангелие, обложенное золоченым серебром. «У сего Евангелия передняя дска серебряная золоченая, хорошей чеканной работы, до 4 фунтов весом, а корешок и задняя дска тоже чеканные, золоченые, но медные; оно в большой лист, печатано в 1681 году», – так описывал в конце XIX века это святое Евангелие летописец монастыря архимандрит Дионисий. После революционных потрясений XX века богатейшая ризница монастыря перестала существовать. Имеется свидетельство о том, как в безбожные годы с богослужебных книг XVI–XVIII веков срывались драгоценные оклады. Могла ли в тех чудовищных условиях сохраниться святыня? Оказывается, могла. Святое Евангелие без оклада многие годы пролежало невостребованным и неузнанным в одном из двух незакрывавшихся храмов Можайска – церкви Илии Пророка. Потом, уже на исходе XX века, его переплели и передали в Лужецкий монастырь. 12 января (30 декабря по старому стилю) 2000 года, в день памяти святителя Макария, митрополита Московского, патриарший дар впервые оказался на престоле Преображенского храма. За Божественной литургией при чтении указанного зачала игумен монастыря обратил внимание на написанное старыми чернилами внизу страницы слово. Оно оказалось началом вкладной записи. Вся запись на сорока страницах гласила: «Сию / книгу / великий / Кир / Иоаким / Патриарх / Московский / и всея / России / и северных / стран / даде / во обитель / Пресвятыя / Богородицы / в храм / честнаго / Ея Рождества / в Лужецкой / монастырь / иже / есть / во граде / Можайске / в вечное / поминание / по родителех / своих / от мироздания / 7104 / лета / месяца / марта / и из тоя /обители книга сия / да не похитится / ни кимже / во веки. / Аминь аминь. / Буди сие буди». Крепко первосвятительское слово! Святая книга вернулась туда, где предписано ей пребывать вовеки.
В деревне Исавицы близ монастыря был засыпан землей, завален мусором «источник прозрачной, студеной воды, замечательный по своему обилию и целебной силе». Колодезь этот, вырытый некогда, согласно монастырской летописи, руками преподобного Ферапонта, найден и приведен в порядок.
Историческая наука утверждает, что первые колодцы появились на Руси именно на рубеже XIV–XV веков. Ранее люди пользовались речной либо родниковой водой. Учитывая это, можно утверждать, что колодец является если не первым, то одним из первых на Можайской земле. С давних пор сюда, как свидетельствует монастырская летопись, приходили «одержимые всяким недугом больные, вкушали эту воду, твердо уповая, что в ней по молитвам угодника Божия таится некая чудодейственная, врачующая всякие недуги сила». Как и в прежние времена, к колодцу преподобного идут богомольцы.
Поддерживаемые на протяжении прежних столетий и, казалось бы, забытые в безбожные десятилетия XX века традиции начали возобновляться при игумене Борисе (Петрухине), назначенном настоятелем Лужецкой обители в 1994 году. Много и физических, и душевных сил отдал этот достойный пастырь монастырю. Из «охраняемого государством» памятника архитектуры, каким воспринимался монастырь можайцами, он вновь стал местом молитвы. Возрождение монашеской обители повлекло за собой возрождение человеческих душ, очищение их от греха и порока. Когда 7 июня 2001 года в преддверии дня памяти преподобного Ферапонта над новыми вызолоченными главами собора Рождества Пресвятой Богородицы были установлены кресты, автору этих строк довелось услышать в рейсовом автобусе высказывание одного далеко немолодого человека: «Надо же, красота какая! И не видел, и не предполагал, что у нас здесь рядом такая красота есть. Гляжу, и даже хочется и на себя крест надеть».
«Дом Пречистыя Богородицы честнаго и славнаго Ея Рождества и преподобнаго Ферапонта в Лужках в Можайске», продолжает преображаться, благодаря той посильной помощи, что оказывают ему прихожане, паломники и благодетели. Но дела рук человеческих немощны без молитвенного предстательства сонма святых угодников Божиих, наших святых и благочестивых соотечественников.
Дом для спасающихся душ хотел построить в своем городе князь Андрей Дмитриевич и призвал преподобного Ферапонта. «Воля Господня да будет», – сказал святой старец и пришел в Можайск. И монастырь был построен. Далее все было как в евангельской притче: «…и пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и устремились на дом тот, и он не упал, потому что основан был на камне» (Мф. 7, 24–25). Княже Андрее, к дому Божиему снова тянутся души, жаждущие спасения. Отче Ферапонте, крепко стоит твоя обитель. Воля Господня совершается.
По материалам сайта http://luzh-mon.ru
