Старшему мальчишке, Алёше, семь лет, а ещё двое – брат да сестрёнка – и того меньше. Вот мать их, Алевтина, и бьётся из последних сил: сама пашет, сама сеет лён и ячмень. Алёша в этом году уж боронить помогал. А ещё ведь сено надо для лошади и коровы накосить и высушить. И каждый день корову подоить, а детей накормить…

Много забот у бедной вдовы, много и горя. А радостей мало. И самая-то большая радость – детки её, мужа погибшего кровинки. Ради них и бьётся. Ради них, после всей-то работы, ночами при лучинном свете кружево плетёт.

Кружево у неё купчиха из Кубенского покупает, в Вологду продаёт. Говорят, что и самого Петербурга, самой Москвы кружево то достигает.

Цену купчиха небольшую даёт, а всё ж живые деньги…

Но вот пришла как-то Алевтина с поля, корову подоила, горшок с кашей из печи вынула, на стол поставила:

- Ешьте, ребята, а я отдохну пока. - Ушла в кут за печь, там на лавке легла.

Младшие не понимают, кашу уплетают. Алёша же сразу смекнул – заболела мама.

Пошёл к ней и спрашивает:

- Чем помочь тебе, маменька?

- Да чем же ты мне поможешь?.. За младшими присмотри… Да вот что, принеси-ка мне подушку с кружевом.

Принёс Алёша подушку на пяльцах. Села Алевтина, попробовала плести. Да и сидеть не может, и пальцы еле-еле коклюшки перебирают.

- Нет, не могу. Не успеть, видно, заказ сделать, - вздохнула горестно Алевтина. А и как не вздыхать ей, если через три дня должна приехать купчиха, отдать деньги за готовую косынку.

Легла Алевтина снова на лавку – совсем разболелась.

Алёша, видя это, матушку водой напоил, младшим наказал, чтобы не шумели, а когда мать уснула, сел за пяльцы и взял коклюшки в руки. Сколько он себя помнил, столько помнил и перестук этих коклюшек, сделанных из можжевеловых веточек отцом, отполированных руками матери… Часто заглядывал он за материно плечо, смотрел, как плетёт она нитки тонкие вокруг головок булавочных, как рождается под её руками кружевное чудо…

А теперь сам решил это чудо сотворить. Да не каждому и не сразу чудо даётся. Вроде бы просто всё – вот сколок, на нём узор иголкой наколот, только вставляй булавки да оплетай их нитками… Старается Алёша, вспоминает, как матушка это делает да медленно у него дело подаётся.

Утром Алевтине полегчало, встала она, глянула – а кружева-то прибавилось.

- Не ты ли, - спрашивает, - Алёшенька, плёл?

- Я, маменька.

- Что ж, садись тогда, учись, авось и успеем мы заказ сделать.

Сел снова Алёша за пяльцы, Алевтина, сколько могла, показывала ему как плести, а потом снова её болезнь уложила. Стал Алёша дальше один плести – лучше и быстрее у него получается, чем вчера…

В срок работа была готова. Поправилась и матушка, сняла косынку с подушки.

Приехала купчиха из Кубенского. Работу Алевтинину хвалит, деньги даёт.

- Это не я, это сын мой – Алёша, - отвечает Алевтина.

Удивилась купчиха:

- Разве ж это мальчишечье дело – кружево плести?

- Не мальчишечье, - ответил Алёша, - а мужицкое. Мне ещё отец говорил: «Самое это мужицкое дело – матери помогать да копейку в дом приносить».

Вырос Алексей, стал и рыбаком, и пахарем, и плотником. Любую мужицкую работу сделать может. А и кружево не забывает. Да и в других семьях, в других деревнях по Кубенскому берегу появились мужики, что могут и кружево сплести…