1.
… Юровский поднялся на второй этаж дома, мимо часового-венгра (из бывших военнопленных) прошёл в комнату, где спал лейб-медик Евгений Боткин.
Евгений Сергеевич спал чутко, сам проснулся, услышав шаги:
- Что? - спросил, увидев в дверном проёме фигуру коменданта.
- Поднимайте всех, необходимо перейти в нижний этаж. В городе неспокойно.
Боткин разбудил спавших в соседнем помещении Труппа и Харитонова. Затем, Николая Александровича…
В это время внизу Юровский давал последние указания… Через полчаса он снова поднялся наверх.
- Все готовы?
- Да, - ответил Николай. Все уже собрались в одной комнате. Александра Фёдоровна, Ольга и Анна Демидова держали в руках диванные подушки, Татьяна, Мария и Анастасия взяли собачек. Остальные вещи оставили на своих местах.
Юровский поморщился, увидев собачонок, но ничего не сказал на их счёт, махнул рукой:
- Следуйте за мной, - и, выйдя из комнаты, пошёл вниз по лестнице.
Николай взял на руки четырнадцатилетнего сына (у Алексея обострилась болезнь, и он не мог сам идти), пошёл вслед за комендантом здания, за ним жена, четыре дочери, комнатная девушка Анна Степановна Демидова, повар Иван Михайлович Харитонов, камердинер Алексей Егорович Трупп, врач Евгений Сергеевич Боткин. Замыкал шествие часовой-венгр с винтовкой на плече.
Внизу, где-то за чередой комнат и приоткрытых дверей, горел электрический свет и все шли на него. В окнах – черно. Слышен, и всё ближе, звук работающего автомобильного мотора.
Николай прислушивается – не слышны ли выстрелы, если их переводят в подвальное помещение, возможно, в городе идёт бой. Но выстрелов не слыхать.
Прошли череду коридоров и дверей. Вошли в небольшую, совершенно без мебели комнату с одним небольшим подпотолочным оконцем, через которое ещё сильнее стал слышен звук работающего мотора. В комнате горела голая, без абажура, электрическая лампа, заливавшая всё мёртвенным светом.
- Встаньте здесь, - указал Юровский стену напротив окошка.
- Что же, и стульев нет? - спросила Императрица.
- Принеси стулья, - велел Юровский, и часовой вышел в соседнюю комнату, принёс, захватив одной рукой за спинки два стула, второй рукой придерживал съезжавшую с плеча винтовку.
Николай усадил на стул сына, на второй села Александра Фёдоровна. Остальные встали рядом с ними – будто для фотографирования…
Юровский оглянулся на дверь соседней комнаты, которая уже приоткрылась, и видны были люди… Достал из кармана тужурки листок, развернул. Николай шагнул к нему, будто что-то понял, Юровский остановил его движением ладони и быстро, картавя и запинаясь, произнёс: «Ваши сторонники и родственники пытались вас спасти, но это им не удалось. По постановлению Уральского Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов вы будете расстреляны». В это же мгновение дверь из смежной комнаты распахнулась, и вошли несколько человек с револьверами в руках. Николай ещё шагнул к Юровскому: «Что, что?..» Обернулся к родным… Загремели выстрелы. Комната наполнилась пороховым дымом. Слышались крики и стоны. Кто-то вырвал из рук оторопевшего часового винтовку и добивал штыком. Двух собачонок, поднявших визг, пристрелили…
Потом трупы убитых людей увезли в кузове машины за город, сжигали, поливали серной кислотой, зарывали в каком-то болоте…
Впоследствии трое из расстрельщиков – Юровский, Медведев и Ермаков – оспаривали право называться цареубийцами, утверждая, что именно они стреляли в Николая… Выступали на радио, встречались с молодёжью, их именами назывались улицы и станции метро…
Признаюсь, мне неприятно, что один из убийц – мой однофамилец.
2.
Во времена моей учёбы в школе на уроках истории не рассказывали о судьбе Царской семьи. Что-то мы узнавали из книг, фильмов…
Я не помню – откуда, но знал, что Царя и его сына убили (про остальных тогда не знал). Мне было понятно, что Царь – плохой, угнетал бедных людей и т. д. (Даже поэт Николай Рубцов обмолвился: «… не жаль мне растоптанной царской короны». Ах, если бы только короны!) А вот мальчика-то за что убили? Мальчик-то разве виноват?.. Не находил я ответа…
Постепенно мы, наше поколение, узнавали всё больше о тех событиях. Хотя и по сей день в точности неизвестно, как всё происходило (участники расстрела, те, что делились воспоминаниями, в основном-то, думается, не врали – но они и сами не всё знали, не всё помнили, что-то и привирали, наверное).
Факт, что семья Николая II и четверо слуг были убиты. Спустя десятилетия семья и Евгений Боткин причислены к лику святых Русской Православной Церкви…
Но ведь в те годы пострадали тысячи, тысячи тысяч людей, волны террора «красного» и «белого» катились по России и поглощали бессчетные жертвы… «И в чём же святость Романовых?» - спрашивает кто-то. «Да не из-за Николая ли всё и началось?» - добавляют другие, при этом называя его и «кровавым» и «безвольным»… А я скажу о нём, что, во-первых: он был очень красивый человек. Посмотрите на фотографии, на кадры кинохроники… Красивый и благородный. Во-вторых: он был внук и сын Царей, и сам – Царь, Император. В этом было его предназначение. Воистину – «хозяин Земли Русской». Но при этом и просто человек, и просто семьянин. Да, возможно, совершал ошибки во время правления, да, ошибки людей такого уровня власти дорого стоят… Да, была «хотынка», да, было поражение в русско-японской войне, да, было «кровавое воскресенье», да, была революция 1905 – 1906 годов с военно-полевыми судами, да, всё же были потом уступки в виде конституции и Государственной Думы…
Не буду перечислять все его «ошибки», как не буду и приводить опровержения этих ошибок. Всё это можно прочитать во многочисленной исторической и публицистической литературе… Напомню только о росте промышленного производства в России, о росте народонаселения, о том что именно наш Царь первым в мировой истории выступил за всеобщее разоружение, он же достаточно успешно возглавлял армию в Первую мировую, и, скорее всего, привёл бы её к победе…
В, так сказать, «человеческом плане» был он человек, безусловно, добрый, честный, требовательный к себе и снисходительный к другим, детей воспитывал так, как и требовалось. Сына, хоть и тяжело больного, готовил к бремени государственной власти, брал с собой в ставку и на фронт…
Главный же упрёк Николаю – отрёкся от престола за себя и за сына. Хотя многие говорят, что не отрекался. Что текст отречения – фальшивка, а если не фальшивка, то, всё равно, мол, не имел юридической силы…
Я думаю, что отречение было, и оно, всё-таки, возымело юридическую и политическую силу… Но это было отречение в силу тяжелейшего стечения обстоятельств, когда, (наверное, ошибочно), Николай убедился (дал убедить себя) в том, что отречение его станет благом для России и её народа. Но отрёкся он, всё-таки, в пользу своего брата Михаила (а уже тот оставил вопрос вступления или не вступления на Царство на усмотрение Учредительного собрания). И да, наверное, написал это отречение по человеческое слабости… Но он был помазан на Царство, над ним было совершено таинство Венчания… А вот это уже никакими нашими, человеческими, документами не отменяется. И по закону Небесному – Николай Александрович Романов – был и остаётся Русским Царём…
Все его земные грехи, «ошибки», искуплены подвигом сознательного мученичества. Ведь не торговался он за свою жизнь и за жизнь своей семьи (хотя, по-человечески, наверное, рассчитывал на сострадание к жене и детям) ни с Временным правительством, ни с большевиками. Сознательно пошёл на жертву и мужественно, с достоинством прошёл этот путь до конца…
И стал страстотерпцем и мучеником. Святым. Молитвенником за Русь.
Жена его, Александра Фёдоровна - немецкая принцесса. Это, пожалуй, и самый главный её «грех» в глазах критиков Царской семьи. Но это ведь и её подвиг: приняв православие уже взрослой, перед венчанием с Николаем, она стала воистину православной Царицей, она воспитала в православии и любви к России своих детей, она была рядом с мужем и русским народом во все самые трудные времена, она до конца прошла путь мученичества…
Что уж говорить об их детях: о четырёх чистых царевнах, до самоотречения любивших своих родителей и брата, своих слуг. Во время войны исполнявших вместе с матерью служение сестёр милосердия в солдатском госпитале…
Алексей, царевич – мученик и при жизни, мученик и в кончине своей… Светлый, как лучик, мальчик, сказавший в наивном детстве: «Когда я буду царём, я сделаю так, чтобы не было бедных и несчастных», по-детски непосредственно, любивший солдат и ежедневно снимавший пробу с солдатского котла. Когда они уже были под арестом и солдаты, опьянённые «свободой» вздумали посмеяться над «бывшими», четырнадцатилетний Алексей сказал: «Как же вы теперь без царя-то будете…», и словами этими, болью заложенной в них, как вспоминают, ввёл распоясавшихся солдат в смущение… А когда уже догадывались о предстоящей участи сказал: «Если будут убивать, то хотя бы не мучили». Да ведь само понимание, что будут убивать – уже мучение! Мучением были все последние месяцы их жизни, мучительной была и смерть. Царевич в той страшной комнате умер не сразу…
У Церкви свои каноны, по которым людей прославляют как святых…
Но и просто, по-человечески: они мученики, они страстотерпцы. Они святы.
3.
Вместе с Царской семьёй мученическую смерть приняли и четверо слуг, до конца оставшихся верными своему долгу. Это Анна Степановна Демидова (14 января 1878, Череповец – 17 июля 1918, Екатеринбург) – комнатная девушка императрицы Александры Фёдоровны. Она была ученицей школы при знаменитом Леушинском (ныне затопленном водами Рыбинского водохранилища) монастыре. Императрица заинтересовалась её рукодельем на выставке в Ярославле, и таким образом Анна попала на службу при Царской семье в 1901 году. Первые выстрелы в подвале дома Ипатьева не смогли убить её. Один из убийц, А. Кабанов, вспоминал: «Фрельна лежала на полу ещё живая. Когда я вбежал в помещение казни, я крикнул, чтобы немедленно прекратили стрельбу, а живых докончили штыками, но к этому времени в живых остались только Алексей и фрельна. Один из товарищей в грудь фрельны стал вонзать штык американской винтовки «Винчестер». Штык вроде кинжала, но тупой, и грудь не пронзал, а фрельна ухватилась обеими руками за штык и стала кричать, но потом её и царских собак добили»…
Иван Михайлович Харитонов (2 июня 1870 года – 17 июля 1918 года) – повар семьи Николая II. Алексей Егорович Трупп (Алоиз Лаурус Труупс), полковник Русской императорской армии, камердинер Николая II. Латыш, католик. В 1918 году в числе других лиц сопровождал цесаревича Алексея и его сестёр Ольгу, Татьяну и Анастасию, которых везли на пароходе из Тобольска в Тюмень, а оттуда на поезде в Екатеринбург. По прибытии, 24 мая 1918 года, заменил в доме Ипатьева заболевшего и отправленного в тюремную больницу камердинера Чемодурова. Евгений Сергеевич Боткин (27 мая 1865 – 17 июля 1918), русский врач, лейб-медик семьи Николая II.
Все они имели возможность покинуть Царскую семью сразу после ареста, могли не ехать в Тобольск, могли, в конце концов, просить о пощаде, когда уже были в Екатеринбурге и понимали, чем всё кончится…
3 февраля 2016 года Архиерейским собором РПЦ было принято решение об общецерковном прославлении страстотерпца праведного Евгения врача.
Остальные слуги, как святые не прославлены… Может, ещё не пришло время, может, есть какие-то канонические препятствия… Но, простите меня, если я скажу неправильно: по-человечески, по-людски, они совершили подвиг самопожертвования, остались верными до конца, приняли мученическую смерть… А значит, и они святы…
Всему своё время.
… Это не историческое исследование. Я пользовался самыми доступными сведениями, возможно ошибся в каких-то фактах… Но, пусть это будет моё личное покаяние. Может, кто-то к нему присоединится…
Святые Царственные страстотерпцы, молите Бога о нас!
